Капец
38 
— Что ж, если ты не хочешь ехать на Цейлон, а отец не хочет приезжать в Англию, значит, придется тете Марте с этим смириться.
— Иногда, когда она косится на меня, мне кажется, она мечтает о том, чтобы я исчезла.
— Исчезла?
— Да, с лица земли.
— Ты опять все драматизируешь.
Она грустно посмотрела на меня.
— Нет, Сиддонс, не драматизирую. Я ей мешаю, а Марта не любит, когда ее планы срываются. Если на ее пути встает препятствие, она его устраняет.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Мне не нравится этот дом. В нем есть что-то зловещее. Разве ты это не чувствуешь?
— Это все из-за разговоров о привидениях. Маргарет, разгуливающая по галерее, и все такое.
— Нет, это ощущение порождается мыслями окружающих людей. Если кто-то из них задумал что-то нехорошее…
— Ты сыграла слишком много ролей и начинаешь путать их с реальной жизнью.
— Если меня устранить, это развяжет твоему отцу руки, и он сможет жениться еще раз. Верно? И вдруг случится, что ему повезет и у него наконец-то родится сын.
— Что за вздор! Кто это будет тебя «устранять»? Ты здесь и здесь останешься. У тебя есть я, и ты должна обо мне заботиться, ты не забыла?
Она ласково мне улыбнулась.
— Моя милая малышка Сиддонс, — произнесла она. — Моя единственная радость. Я так счастлива, что ты со мной в этом странном доме, полном смутных теней.
Я встала и налила ей еще чаю, чтобы не позволить ей окончательно раскиснуть. Тем не менее этот разговор меня не на шутку встревожил. Я тоже чувствовала, что в воздухе витает какое-то предостережение.
Приближалось Рождество, и я предложила украсить дом плющом и остролистом. Я еще не знала, как празднуют Рождество в Грейндже. Впрочем, об одной многолетней традиции мне рассказали. Каждой деревенской семье Ашингтоны дарили на Рождество два одеяла и гуся. Я также знала, что в канун Рождества нам предстоит посетить полночную службу в церкви, а наутро опять отправиться в церковь. Вечером того же дня к ужину всегда приходят священник с семьей и доктор с женой. Обед подают в полдень, а вечером слуги свободны. Насколько я поняла, из года в год в праздновании Рождества не менялся ни один из перечисленных пунктов.
Вскоре сильно похолодало, что очень обрадовало девушек Кэннон, сообщивших нам, что они очень надеются на то, что на Рождество выпадет снег. В прошлом году, например, на пруду можно было кататься на коньках.
Моя мама капризничала и раздражалась по любому поводу. Она вспоминала, как мы праздновали Рождество на Дентон-сквер, и горько сожалела о том, что поддалась на уговоры Тома и согласилась сыграть в рождественской постановке. Это было непоправимой ошибкой.
Хотя снег выпал только на Двенадцатую ночь, на Рождество дул пронизывающий восточный ветер и было нестерпимо холодно. Мама и раньше не переносила ветреную погоду, а тут и вовсе слегла с очередной простудой. Нам с Селией удалось убедить ее отлежаться, да она особо и не сопротивлялась.
После этой простуды ее начал мучить кашель.
Я хорошо запомнила тот день, когда Селия заговорила со мной о маме. Ее лицо было очень серьезным, когда она произнесла:
— Я думаю, она больна гораздо серьезнее, чем ты можешь себе представить. У нее начинается новая простуда, а она еще от предыдущей не оправилась.
— Да, она часто болеет, — согласилась я.
— Она здесь глубоко несчастна, — тихо заметила Селия.
— В Лондоне она тоже была несчастна. После этой трагедии вся ее жизнь полетела под откос. Если бы ей дали возможность играть, она бы восстановилась.
Селия кивнула.
— Быть может, стоит пригласить к ней доктора? — немного помолчав, предложила она.
— Она будет возражать. Давай подождем немного. Это всего лишь простуда.
— Тебе виднее, — ответила Селия.
Я была ей очень благодарна, потому что видела, как она заботится о маме. Это также давало мне некоторую свободу. Зная, что Селия присмотрит за мамой, я могла немного от нее отдохнуть. Быть может, это звучит несколько странно, но порой мне хотелось сбежать и не слышать беспрестанных маминых стенаний о прошлом и ее полной неспособности примириться с настоящим. Ее общество угнетало меня все больше, и я с облегчением обнаружила, что Селии удается утешать ее гораздо лучше, чем мне. Она искренне восхищалась ею и в какой-то степени олицетворяла собой толпы исчезнувших поклонников. Как правило, оставив ее у мамы, я уединялась в библиотеке и с головой уходила в книги. Иногда я брала книгу и шла читать на галерею. Я полюбила общество своих предков, кроме того, я разглядывала знаменитый жемчуг и придумывала самые невероятные истории. Мне нравилось, что у меня такая романтичная семья: у кого еще есть такие загадочные отец и сестра?
38 
