91 
— Сколько вас ждать можно? Стреляй, дурак, уходят же!
Мишка, выехав следом за Роськой из-за угла, увидел слева от себя перекошенное яростью лицо ратника Макара из десятка Данилы. Шлем на нем был помят, а по левому усу стекала на бороду струйка крови. Разговаривать было некогда, повернувшись направо, Мишка поймал взглядом спину журавлевского стражника и нажал спуск. Рядом щелкнул роськин самострел и двое журавлевцев, почти синхронно вывалились из седел.
— Во! Вот так! — донесся уже сзади хрип Макара.
Мишка попытался как-нибудь пристроиться, чтобы взвести самострел, но вьючный табун вдруг прибавил ходу и пришлось, что есть силы, цепляться, чтобы не упасть.
«Блин, надо, хотя бы вьючных остановить… они между собой ремнями связаны, завалить несколько и остальные встанут… ну, прости, лошадка, а ля гер, как говорится…»
Мишка вытянул засапожник, оглянулся на отроков едущих позади и крикнул:
— Валим лошадей! Делай, как я!
Лошадь, почувствовав железо на горле дернулась в сторону — почти к стене дома, потом у нее подогнулись передние ноги и Мишка слетел на землю, крепко приложившись шлемом об нижний венец сруба и, кажется, на несколько секунд потеряв сознание. Когда пришел в себя, в голове гудело, а зрение никак не желало фокусироваться. Перед глазами стояла какая-то темная стена. Проморгавшись, он наконец сообразил, что лежит почти уткнувшись лицом во вьюк, похоже, его просто чудом не задавила упавшая лошадь. Пошарил вокруг себя, нашел самострел и попытался подняться на ноги. Не вышло — за что-то зацепился висящий за спиной щит. Пока выпутывался из ремня, проклял все на свете, тем более, что вокруг происходило что-то непонятное — усилились и приблизились крики, конский топот и лязг оружия. Откуда-то сверху донесся роськин крик:
— В волхва бей! Вон он, позади! Берегись, лучники!
Чуть не наступив на Мишку протопали чьи-то ноги в поршнях, потом еще раз… сзади раздался лязг железа и хрип Макара:
— А-а! Суки! Н-на! Что, взяли? Н-на!
Мишка, сбросив, наконец, зацепившийся за шлем ремень, поднял голову. Стражники возвращались! Позади них мелькала фигура волхва в белом плаще, вздевшего руку с посохом и что-то кричавшего голосом, больше похожим на волчий вой. Между всадниками, то тут, то там появлялись пешие, без доспехов, вооруженные, по большей части, топорами. Видимо, во вьюках было что-то настолько важное, что волхв кинул в безнадежную схватку всех, кого мог, до кого донесся его голос. И его послушались! Даже те, кто прятался от ратнинцев по всяким закоулкам, те, кто пробирался задворками к ограде, чтобы сбежать из села!
Надо было подниматься на ноги. Мишка уперся ладонями в землю и почувствовал под рукой что-то твердое — засапожник! Едва он успел схватить рукоять, как на него кто-то налетел, придавил к земле… Мишка слепо ткнул засапожником, судя по вскрику, попал, и тут его снова грохнуло чем-то по шлему, а сверху навалилось дергающееся тело.
— Хр-р-р… — уже знакомое чувство неконтролируемой ярости не дало провалиться в беспамятство и словно бы прибавило сил. Мишка дважды пырнул засапожником навалившегося на него человека и с рычанием выдрался из-под тяжести. Встал, подобрал самострел, поставил оружие на боевой взвод, но тут его шатануло, и запнувшись о вьюк и Мишка, спиной вперед опрокинулся через тушу мертвой лошади.
Пока он, лежа на спине, извивался, пытаясь встать, в поле зрения попал Роська, стоящий не крыше дома и указывающий куда-то рукой. Отроки первого десятка, укрываясь за коньком крыши, стреляли в указываемом направлении, а Роська, высунувшись из-за конька по пояс все махал и махал рукой, видимо отроки мазали. Мишка уже почти поднялся, когда в воздухе мелькнул какой-то предмет и его крестник, взмахнув руками, опрокинулся назад и пропал из виду.
— Роська!!! А-а-а!!! Роська!!! — Словно неведомая сила вздернула Мишку в вертикальное положение и бросила к ближайшей калитке в заборе. — Роська!!! Падлы-ы-ы!!! Ур-р-рою всех!!!
Калитка оказалась заперта. Со второго удара плечом Мишка с хрустом вывернул засов, ворвался во двор и замер, озираясь — двор был не тот! Роська свалился с крыши следующего дома. Подобно коту, преследуемому сворой собак, Мишка взвился на забор, упал с другой стороны на крышу курятника, проломил ее, под громогласное кудахтанье, сломав шесток, грянулся на покрывающую землю смесь помета и перьев и уже с совершенно нечеловеческим рыком вышиб дверь, вырвавшись наружу в облаке перьев и в компании нескольких совершенно очумевших птиц.
91 
