50 
Внезапно смутившись, она торопливо скрылась за дверью.
Вся суета переполненного зала осталась позади, и наконец-то девушка была одна. Почти одна, к сожалению, потому что Греди Чиличанк был дома, вышагивал по своей маленькой комнате.
Киска вздохнула: меньше всего сейчас ей хотелось встретиться с Греди. Это был довольно привлекательный молодой человек лет тридцати — то есть вдвое старше Киски. Внешне он выглядел как сильно помолодевший Грейвис, но тем разительнее отличался от него по характеру. С самых первых дней ее появления в этом доме девушка испытывала неловкость в его присутствии. Нет, он не приставал к ней, как пьяница в таверне, и даже не строил глазки, как тот холеный красавчик. За все четыре года Греди ни разу не посмотрел на цветущую молодую женщину с откровенным желанием. Держался всегда вежливо — слишком вежливо. Даже натянуто. Став постарше, она поняла, в чем тут дело: Греди опасался, что она станет ему соперницей в смысле прав на наследство.
Причем сама по себе гостиница его мало интересовала, он даже появлялся здесь нечасто. Но деньги любил, и Киска понимала, что, если Грейвис и Петтибва оставят «Друга» ей, хотя бы на правах частичного владения, Греди это никак не устроит.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он, появляясь из своей комнаты.
Речь у Греди была правильная, не то что простонародный говор его родителей. Киска понимала, что он причислял себя к людям более высокого звания. Строил из себя важного человека и нередко проводил время в дорогих заведениях рядом с замком герцога, да и в самом замке ему случалось бывать. Внезапно у Киски мелькнула мысль, что тот хорошо одетый молодой человек в зале был знакомым Греди; возможно, даже пришел сюда по его приглашению.
— Что, вся работа кончилась? — продолжал допрашивать ее названый брат.
Киска прикусила нижнюю губу; она терпеть не могла его снисходительного тона.
— За этот вечер я сделала больше, чем ты за полгода, — ответила она.
— Уж кому какая судьба, — с оттенком высокомерия заявил Греди. — Одним всю жизнь трудиться, а другим жить и радоваться.
Киска решила, что нет смысла с ним спорить. Она покачала головой, швырнула фартук на кресло, надела плащ и вышла в ночь.
С залива дул холодный ветер, стуча в окна двух- и трехэтажных домов огромного города. Палмарис был вторым по размеру в королевстве Хонсе-Бир после Урсала, резиденции короля, расположенной выше по реке, хотя оба эти города уступали гигантским многонаселенным городам королевства Бехрен. Киску, выросшую в деревне, где собравшиеся вместе десять человек считались столпотворением, Палмарис подавлял своей многолюдностью. Даже прожив здесь четыре года и зная каждую улицу — в том числе и те, от которых следовало держаться подальше, — привыкнув к запаху моря и бодрящему влажному ветру, девушка не воспринимала этот город как свой дом. Несмотря на всю любовь четы Чиличанк, город не мог заменить ей деревенской хижины, воспоминание о которой хранилось в самой глубине ее сердца. Она любила Грейвиса, Петтибву и даже Греди, но первые двое не были — да и не могли быть — ее родителями, а Греди, это она знала точно, никогда не станет ей подлинным другом.
Киска вздрогнула, мысленно вернувшись в прошлое. Она помнила очень мало, только смутные, расплывчатые образы и… Да, и поцелуй, хотя трудно сказать, был ли он на самом деле? Она забыла все имена — вот что ужасало ее больше всего! Не помнила, как зовут ее друга, не знала даже собственного имени!
— Бедная Киска, — прошептала она, скривив губы.
Ей не нравилось это прозвище, но она мирилась с ним, учитывая, при каких обстоятельствах она его получила.
Девушка обошла гостиницу, углубилась в темный проулок, где можно было никого не опасаться, и по наружной лестнице поднялась на плоскую крышу. Внизу мерцали огни Палмариса, вверху в темном небе сияли звезды. Это было ее тайное место; она приходила сюда каждый раз, когда выдавалась свободная минутка, чтобы попытаться сложить воедино разрозненные частички своих воспоминаний.
Она помнила, что брела по деревне, грязная, измученная, покрытая сажей и кровью. Она помнила, что встретила каких-то людей, снова и снова задающих ей вопросы, на которые у нее не было ответа. Это оказался торговый караван, выменивающий у жителей крошечных пограничных деревень шкуры и бревна, из которых в Палмарисе делали корабельные мачты, на изготовленные в городе ремесленные изделия. С этим караваном шел и Грейвис Чиличанк — он искал какое-то особое вино под названием «болотное». Он подобрал несчастную потерявшуюся девочку и в порыве сочувствия стал называть ее Бедной Киской. Жители деревень тоже с состраданием отнеслись к несчастной сиротке, догадываясь, что она пострадала во время набега на одно из соседних поселений, набега, которого сами они опасались едва ли не больше всего на свете.
50 
