55 
«…пистолет», — мысленно закончил за него Ребус. Все им напоминало пистолет.
— Чертовски странная вещь, если подумать, — продолжал Каллис. — Я про то, что ведь мы приучены бояться, знаем же, что такое может быть, правда же? А потом вдруг кто-то, вроде меня, реагирует так, что возникает проблема.
— Проблема возникает, когда вся жизнь меняется, Энди. Ты что, соусом чипсы полить не можешь?
Каллис похлопал себя по животу.
— Да нет, ты бы ничего и не заметил.
Улыбнувшись, Ребус поставил стакан на диванный валик и откинулся на спинку дивана. Он думал о том, знает ли Энди, что левый глаз его дергается, а голос слегка дрожит. Почти три месяца прошло с тех пор, как он оставил службу, взяв отпуск по болезни. До этого он числился патрульным офицером, но прошедшим особую выучку владения оружием. Во всем графстве Лотиан и Пограничном крае таких профессионалов, как он, было раз-два — и обчелся. Заменить каждого было непросто. В Эдинбурге существовала только одна моторизованная группа быстрого реагирования.
— А что твой доктор говорит?
— Какое имеет значение, что он говорит? Все равно меня не пустят обратно без целой кучи испытаний и проверок!
— Ты боишься провалиться?
— Я боюсь, что буду признан годным.
После этих слов они погрузились в молчание и стали смотреть на экран. Передавали, как показалось Ребусу, очередной конкурс на выживаемость: группу экстремалов, которых с каждой неделей становилось все меньше.
— Ну, расскажи же, что там у нас происходит, — попросил Каллис.
— Да там… — Ребус мысленно перебирал варианты ответа. — Строго говоря, ничего особенного.
— Не считая истории в школе?
— Не считая, конечно. Ребята все о тебе спрашивают.
Каллис кивнул:
— Иногда и заглянет какой-нибудь чудак.
Ребус наклонился вперед, опершись на колени:
— Ты не собираешься возвращаться, а?
Каллис устало улыбнулся:
— Ты же знаешь, что нет. Говорят, что это стресс или что-то в этом роде. И теперь я инвалид.
— Сколько лет прошло, Энди?
— С тех пор как я вступил в ряды? — Каллис в задумчивости вытянул губы. — Пятнадцать. Пятнадцать с половиной.
— И за все это время только один несчастный случай! И тебя он так перевернул? Да его и несчастным случаем-то назвать нельзя.
— Погляди на меня, Джон, хорошенько, ладно? Заметил что-нибудь? Что руки дрожат? — Он поднял руку, демонстрируя это Ребусу. — Что сосуд на веке пульсирует? — Для наглядности он прикоснулся к глазу поднятой рукой. — Это не я прошусь в отставку, это мое тело! Подает предупредительные сигналы, а ты советуешь не обращать на них внимания! Знаешь, сколько вызовов у нас было в прошлом году? Почти триста. И за оружие мы хватались в три раза чаще, чем за год до этого.
— Правильно. Это все потому, что жизнь стала жестче.
— Может быть, и так. Только я не стал жестче.
— И не надо. — Ребус задумался. — Давай будем считать, что возвращаться в группу тебе не обязательно. Дежурных в участке тоже не хватает.
Каллис покачал головой:
— Это не для меня, Джон. Бумажная работа на меня всегда тоску наводила.
— Ты мог бы вернуться к патрульной службе.
Каллис уставился куда-то в пространство, явно пропуская его слова мимо ушей.
— Что меня добивает, так это то, что я вот сижу здесь, борюсь с трясучкой, а эти подонки ходят на свободе, бряцают оружием и им это сходит с рук! Ну что же это за сволочная система, Джон! — Он опять повернулся к Ребусу, впился в него взглядом. — На кой мы вообще нужны, если не можем остановить то, что происходит?
— Сидя тут и проливая слезы, дела не поправишь, — негромко сказал Ребус.
Во взгляде друга безнадежности было не меньше, чем гнева. Каллис поднял обе ноги со скамеечки, встал, распрямился.
— Я чайник поставлю. Может, принести тебе чего-нибудь?
На экране группа конкурсантов спорила об условиях игры. Ребус взглянул на часы:
— Нет. Все хорошо. А мне пора.
— Спасибо, что навестил меня, Джон, но если ты думаешь, что обязан…
— Это был всего лишь предлог для набега на твой бар. А когда он опустеет, ты меня фиг увидишь.
Каллис принужденно улыбнулся:
— Позвони, вызови такси, если хочешь.
— У меня мобильник при себе. — И он все-таки сумел набрать номер, правда, не без помощи авторучки.
— Ты уверен, что больше не хочешь?
55 
