64 
— Это время ненормальное, — мрачно комментирует Лорье; я и не слыхала, как он вернулся.
Мерканти устало вздыхает.
— Скажите, мадам Ломбар, — продолжает Лорье без всякого выражения, — вы не слышали, чтобы кто-то заходил в вашу комнату сегодня утром? Наконец-то!
— Ко мне никто не приходил, — отвечает ему Жюстина.
— Никто не открывал дверь? Вы не слышали никакого подозрительного шума? Ведь у вас такой острый слух…
— Ничего. Если только кто-то не вошел, пока я принимала душ… за шумом воды… Я люблю пускать сильную струю, подобную сверкающему водопаду, который изгоняет тени из…
— Спасибо, мадам Ломбар, — прерывает он. — Вы записали, Мерканти?
— Он снова в форме, — шепчет мне Иветт.
— Где Шнабель? — добавляет Лорье.
— Шеф! — именно в этот момент кричит Шнабель. — Шеф!
Топот башмаков, тяжелое дыхание.
— Скорее сюда!
— Что еще случилось? — спрашивает Франсина.
— Идите в комнату большого дебила, — настаивает Шнабель.
Они убегают. Иветт, попытавшуюся последовать за ними, останавливает один из жандармов.
— Извините, мадам, — произносит юный голос Мореля, — отсюда никто не должен выходить, такова инструкция.
— Кого еще пришили? — спрашивает Ян заплетающимся языком.
— Я не могу ответить вам, месье. Извольте подождать здесь.
— «Извольте подождать здесь», — передразнивает его окончательно захмелевший Ян и добавляет: — Мне осточертел ваш говенный цирк!
— Простите, месье? Боюсь, я не расслышал
— Прекрасно расслышали: говеный цирк. Чем нас тут мариновать, лучше бы поймали убийцу.
— Советую вам успокоиться, месье. Настоятельно советую вам успокоиться.
— А я тебе советую пойти куда подальше!
— Ваши документы! — рявкает Морель.
— А в фуражку тебе не поссать?
— Что?!
Морель призывает на подмогу своих коллег, шум потасовки, протесты Иветт, Франсины и Летиции, ругань, вопли Яна.
— Устраивать такой спектакль, когда только что погибла женщина, — говорит мне Жан-Клод, — это, по-моему, отвратительно. Неужели у них нет ни капли уважения к покойникам?
— Вы прекрасно знаете, что современный человек отрицает идею смерти, — Жюстина спокойна, будто бы рядом с ней не происходит драка.
— Я тоже отрицаю идею, но своей смерти, — тем же тоном отвечает ей Жан-Клод. — Но это не мешает мне испытывать сострадание к смерти других.
В то время, как они продолжают свой философский диспут, мне на колени падает фуражка, потом на меня валится Ян. О, Боже! Прямо на мои раны. Его поднимают, я получаю удар в живот, топот, Тентен лает, Летиция кричит «ай!», шум падения, Жюстина вцепляется мне в волосы, «это вы, Элиз?», нет, это золотая рыбка, «они меня пугают!» да не тяни же так, зараза! Глухие звуки ударов. Сухое лязганье наручников.
— Это что за бардак?! — орет Лорье. — Сто-оо-ять!
— Этот человек нас оскорблял и набросился на нас! — объясняет Морель.
— Потом разберемся, — отрезает Лорье. — Мадам Ачуель, где пансионеры?
— В игровой комнате, с медбратом, если вы этого не заметили.
— Благодарю за сотрудничество. Морель, утрите кровь из носа и идите за мной.
— Засранцы! — вопит Ян. — Немедленно снимите с меня наручники!
— Заткнись, Ян! — бросает Лорье. — С меня довольно твоих штучек!
— Тварь несчастная, да какое ты имеешь право! Я свободный гражданин!
— Отведите свободного гражданина в фургон, пусть протрезвеет.
— Одиннадцать утра, а он уже пьян! Куда мир катится? — вздыхает Франсина, которую утреннее пьянство ее сотрудника явно шокирует больше, чем обнаруженный в лифте обезглавленный труп молодой женщины.
— Понятно, почему Соня гуляла от тебя со всеми инструкторами! — снова кричит Ян.
Мертвая тишина. Кто-то откашливается. Яна выволакивают наружу. Захлопывается входная дверь.
— Меня это не удивляет, — шепчет мне Иветт. — Она не отличалась строгостью поведения.
Отмахиваюсь от сплетен Иветт, как от роя надоедливых мошек. Находка Шнабеля интересует меня куда больше, чем пьяные разглагольствования Яна.
Открывается дверь игровой, возмущенный голос Юго:
— Но это же смешно, в конце концов, он вам скажет что угодно, лишь бы привлечь к себе внимание!
— Мадам Ачуель, — заявляет Лорье, — мне придется увезти этого человека в участок. Буду признателен, если вы уведомите семью.
— Да что он сделал, бедный Кристиан? — негодует Иветт. — Вы что, не видите, что это невинный человек!
64 
