Капец
Не понимаю юмора в том, что ггерои оба- просто невменяемые, она- тупая, как пробка, но... 
27 
– Но к этому времени мы сообща успеем разделаться с Марсагетом! Неужели ты не понимаешь, что Старый Город словно клинок в открытой ране на нашем теле? Из-за него мы уже сколько лет не можем спокойно торговать с эллинами, из-за него наши табуны отощали на скудных пастбищах у реки Сиргис, тогда как здесь – сам видишь! – травы в пояс, густые и сочные, словно молоко молодой кобылицы. Марсагет умножает свои богатства, а мои воины, мужи, равных которым нет среди трусливых сколотов, должны ложиться спать с пустыми желудками!
– Ты несправедлив, Дамас, – алан укоризненно покачал головой. – Не возводи напраслину даже на врага – сколоты далеко не трусы. В последнем бою с Радамасевсом ты, я думаю, смог в этом убедиться. И не нужно уговаривать, сам знаешь: для меня решение совета вождей аланов – закон. Я его не преступлю. Могу помочь тебе только хлебом и солониной. Пришлешь своих людей.
– Ладно. И на том спасибо, – проворчал обиженно вождь языгов.
– И мой тебе совет, – продолжил Карзоазос, приглаживая усы, – будь настороже: Марсагет – крепкий орешек, его с наскока не возьмешь. Хитрец. Пошли следопытов, пусть разведают, где сторожевые посты сколотов, чтобы захватить их врасплох. А еще лучше – если бы они смогли пробраться тайком в Старый Город…
– У меня там есть свои люди, – самодовольно ухмыльнулся Дамас. – Если бы Марсагет узнал…
И умолк на полуслове, уставившись на войлок юрты, неожиданно затрепыхавший, словно плащ на ветру. Зычный, чуть хриповатый голос, в котором вождь языгов узнал голос своего конюшего, прокричал тревогу и тут же захлебнулся булькающими звуками. Сонный лагерь немедленно отозвался многоголосым гвалтом; среди сумятицы слов вдруг прорезалось одно и растворило в себе все остальные: «Сколоты!».
– Сколоты! – выкрикнул и вождь языгов, срывая со стены щит.
Карзоазос, хладнокровно прислушиваясь к крикам за тонким войлоком юрты, вытащил меч из ножен, потушил светильники и, пригнувшись, выскочил вслед за Дамасом…
Когда на спину Тимна обрушился, словно тяжелая каменная глыба, сармат, он не испугался и не растерялся. Сармат, пыхтя от натуги, пытался связать ему руки кожаным ремешком. Но недаром кузнец славился недюжинной силой и ловкостью среди соплеменников: извернувшись, он, словно клещами, стиснул запястья врага и подмял его под себя. Пожалуй, не менее сильный, чем кузнец, сармат отчаянно сопротивлялся, награждая увесистыми тумаками Тимна. Кузнец, потеряв всякую надежду на скорый и благополучный исход поединка и уже не опасаясь разбудить сонный лагерь, потому как его противник заорал, что было мочи, взмахнул ножом…
Дамас и Карзоазос не поспели к месту схватки конюшего с Тимном на самую малость. Тимн, отшвырнув с дороги одного из пьянчуг, уже не таясь, ринулся к коновязи, находившейся невдалеке от юрты Дамаса и где стояли наготове лошади дежурных телохранителей языга. Он с разбегу вскочил на широкогрудого скакуна, вздыбившегося от испуга. Но укрощенный сильной рукой кузнеца, конь стрелой помчал по лагерю к спасительной темени лесного разлива. На ходу подобрав поводья, обрубленные акинаком, Тимн распластался на спине жеребца, размашистым галопом уносившего кузнеца от погони. Несколько дозорных бросились наперерез, и в воздухе вдогонку разведчику сколотов с леденящим душу свистом понеслись стрелы. Уже копыта скакуна топтали мягкий ковер лесной опушки, и густые ветви ночного леса были готовы укрыть беглеца, как одна из смертоносных посланниц все-таки нашла цель – острая боль в спине едва не бросила Тимна под копыта коня. Теряя сознание, он из последних сил обхватил руками шею скакуна и уткнулся лицом в коротко остриженную гриву…
ГЛАВА 9
В один из ясных летних дней месяца гекатомбеона[43] 179 года до нашей эры в главном стане царя роксолан Гатала, раскинувшего свои юрты на берегу Понта Евксинского, царило небывалое оживление: сегодня ожидалось прибытие послов могущественного царя Фарнака I Понтийского.
Боевая дружина Гатала, сверкая на солнце тщательно полированным железом чешуйчатых и пластинчатых панцирей, окружала белую с красными полосками юрту царя, расшитую золотыми нитями, – ее подарили граждане Херсонеса[44]. На высоком обрывистом берегу мыса, невдалеке от юрт, возле кучи сушняка, застыли в ожидании несколько самых зорких воинов; они должны были при появлении в море кораблей посольства зажечь сигнальный огонь.
43
Гекатомбеон – летний месяц по афинскому календарю (середина июля – середина августа).
44
Херсонес – древний город в Крыму в черте г. Севастополя.
27 
