Капец
69 
Он набрал номер. Вскоре в трубке раздался старческий голос:
– Я вас слушаю.
– Аркадий Иванович, доброе утро. Я вас не разбудил?
– Нет, я встаю рано. А кто это?
– Мне дала ваш номер Маргарита Лепаш.
– Ах, Риточка! – обрадовался старик. – Замечательная девочка!
Разумеется, она все еще была для него девочкой. По-прежнему юная и прекрасная Рита Лепаш.
– Я хотел бы поговорить с вами о четверке шпажистов, ваших учеников, которая лет двадцать назад выиграла первенство города среди юношей. Вы помните, Аркадий Иванович?
– Разве такое можно забыть, молодой человек?
– Так я могу приехать?
– Приезжайте, – сказал старик после небольшой паузы.
Алексей перевел дух. Полдела сделано!
– Тогда до встречи, Аркадий Иванович.
…Он ехал к старому тренеру и волновался. Восемьдесят лет – возраст преклонный. Ясная ли у него память? Хорошо ли Аркадий Иванович помнит особенности своих учеников?
Старый тренер жил на втором этаже. Лифтом пользоваться не пришлось. Когда Алексей позвонил в дверь, в прихожей раздались характерные шаркающие шаги. Но вид у Аркадия Ивановича, открывшего ему дверь, был бодрый. Старый тренер оказался очень высок ростом. Худой, костистый, даже придавленный к земле преклонными годами, он все равно был чуть ли не на голову выше Алексея. Руки у Аркадия Ивановича были сухие, длинные, с огромными жилистыми кистями. Старик приветливо сказал:
– Проходите. Не имею чести знать вашего имени-отчества…
– Леонидов Алексей Алексеевич. Показать вам мои документы?
– Зачем же? – усмехнулся Аркадий Иванович. – Рекомендация Риточки Лепаш лучше всяких документов. Замечательная девочка! Замечательная…
Старик запер дверь и пригласил гостя:
– В комнату проходите. В большую.
Квартира у него была хорошая, двухкомнатная. Окинув стены оценивающим взглядом, Алексей понял, что ремонт сделан недавно. И мебель добротная. Везде чувствовалась заботливая рука. И рука молодая.
– Ученики меня не забывают, – с гордостью сказал Аркадий Иванович. – И сын. Он живет в Америке. Далековато, но… Таков был его выбор! Тут уж ничего не поделаешь. Но звонит раз в месяц, справляется о здоровье. Внуков вижу редко, а правнука не видел никогда. Жаль. Я бы воспитал из него фехтовальщика.
Как и предполагал Алексей, зал в квартире старого тренера был залом боевой славы. На стенах висели фотографии, грамоты, на полке в шкафу стояли и лежали добытые в боях трофеи. Кубки, медали…
– А вот медалей европейских и мировых чемпионатов у меня нет, – с сожалением сказал старый тренер. – Да вы присаживайтесь… Алексей Алексеевич? – сказал он, опускаясь в глубокое, надежное кресло.
Леонидов задержался у одной из стен и указал на черно-белую фотографию:
– Вот они. Четверка шпажистов. Та самая.
– А вы откуда знаете? – с интересом спросил старик.
– Такая же фотография есть в альбоме Петра Волового. И точно такая же висит на стене в квартире Евгения Рощина.
Старик вдруг помрачнел.
– Висит, значит, – сердито сказал он. – Ну-ну…
– Можно я пока сниму ее? – спросил Алексей.
– Если так надо…
– Надо.
Алексей снял со стены фотографию в рамке, положил ее на журнальный столик, стоящий между двумя креслами. И присел, наконец, сам.
– Аркадий Иванович, вы знаете о случившейся трагедии? – спросил он.
– Рита вчера звонила… – неохотно сказал старик.
– Значит, она вас предупредила?
– Зачем же вы так молодой человек? Я живу прошлым. Узнать, что кто-то из моих учеников преждевременно скончался… Молодые должны жить. Она очень осторожно меня подготовила. Поверьте, ей тоже было нелегко.
– Я знаю.
Помолчали.
– Может быть, чаю? – спросил Аркадий Иванович.
– Нет, спасибо. Поговорим о них, – Алексей кивнул на фотографию.
– В центре, с кубком, Женя Рощин. Слева от него – Валерик Белкин, справа – Петя Воловой, а рядом с Петей – Рома Самарин. Хорошие ребята. И фехтовальщики были хорошие. Между собой они называли меня Дрыном, – усмехнулся старик. – Я не обижался. И кто же вас конкретно интересует?
– Прежде всего, вот он. – Алексей указал на центральную фигуру. На юного Женю Рощина, который высоко поднимал в руках Кубок.
– Рощин, Рощин… Блестящий фехтовальщик! Блестящий! – не удержался старый тренер. – Талант от бога!
– Почему вы его не любите, Аркадий Иванович? То есть не любили.
– Обида, молодой человек. Глубокая обида. Я долго не мог ее пережить. Даже сейчас эти воспоминания мне неприятны. Хотя я всегда знал, что Женя Рощин – человек сложный. – Старый тренер задумался. Потом медленно, словно вспоминая, заговорил:
69 
