Очень понравился!
14 
Пляж был заполнен народом. Очаровательные девушки в дразнящих бикини играли в волейбол с загорелыми мускулистыми парнями. Сбросив рюкзак на песок, Влад залюбовался одной из них, с чёрными, как антрацит, распущенными волосами, достающими почти до ягодиц. Занавес из волос взлетал и опускался, ненадолго открывая прямую сильную спину девушки и её красивые плечи.
За три недели путешествия на попутках Драчинский почти позабыл о том, что такое секс. Лучше бы он об этом не вспоминал. Влад снял с головы джинсовую панаму и словно бы невзначай прикрыл ею заметную выпуклость, появившуюся у него на джинсах.
Драчинский подумал, что если бы они были в России, он мог бы попробовать присоединиться к компании и, возможно, даже охмурить черноволосую красавицу, но у заросшего щетиной бродяги, не имеющего за душой ни франка, и к тому же и не мывшегося с тех пор, как он провёл ночь в хлеву, не было ни единого шанса.
Влад тяжело вздохнул, подхватил рюкзак и зашагал к воде. Дождавшись, когда опухоль на джинсах спала, он разделся и оглянулся вокруг, прикидывая, кого бы он мог попросить приглядеть за своими вещами, пока он будет плавать. Его выбор пал на солидно выглядящую даму средних лет в соломенной шляпке и больших тёмных очках.
— Присмотрите, пожалуйста, за моим рюкзаком, — попросил он даму по-французски.
Дама широко улыбнулась в ответ и кивнула головой.
* * *
— Не понимаю, что ты имеешь против носорогов, — сказал Харитон Ерофеев.
— Я ничего не имею против носорогов, — ответил Пьер Большеухов. — Просто мне сейчас не до них.
— Ладно, а как насчёт крокодиловой фермы? — спросил Харитон. — Мы могли бы пожить пару дней в африканской хижине на сваях, построенной над озером, кишащим крокодилами. И всё это почти рядом — всего 150 километров от Марселя.
— Вот это то, что нужно! — мрачно кивнул головой Пьер. — Меня сожрёт крокодил, и всё мои страдания разом закончатся.
— Какие страдания? — возмутился Ерофеев. — Трескаешь себе чёрную икру под греческий коньячок и ещё рассуждаешь о страданиях! Да и комната, которую я отвёл тебе, тоже не слишком смахивает на ночлежку!
— Я человек, у которого нет будущего, — драматически произнёс бывший актёр. Он всю жизнь мечтал о большой трагической роли. — Кто я теперь? Я, Пётр Большеухов, граф Мотерси-де-Белей! Кто я? Старик без родины, крова и денег! Нищий, вынужденный просить подаяния у людей, которые раньше считали за честь познакомиться с ним! Одинокий странник, обречённый на вечные скитания, пока смерть не настигнет его на каком-нибудь пустынном склоне Приморских Альп!
— Ты не старик и не нищий, ты просто жирный лентяй, который слишком привык к хорошей жизни, — жёстко сказал Харитон. — Но не беспокойся, тебе не придётся просить подаяния. Ты сможешь жить в моём доме, и ты будешь работать на меня.
— Работать? — с беспокойством поинтересовался Большеухов. — Что ты имеешь в виду?
— Об этом мы ещё поговорим. Есть тут у меня одна идея, — ответил Ерофеев. — А пока тебе надо встряхнуться, чтобы отвлечься от личных проблем. Так что решено — мы едем в сафари-парк Ла Барбен. Пока ты в депрессии, к крокодилам действительно лучше не соваться. А в Ла Барбен есть ещё и роскошный замок десятого века, заодно и его посмотрим.
— Ладно, поедем. Дались тебе эти носороги! — вяло кивнул головой Пьер. — Только мне уже ничто не поможет. А, кстати, сколько ты мне собираешься платить?
Харитон усмехнулся.
— Это будет зависеть от качества твоей работы, — сказал он.
* * *
Выбравшись из моря, Влад не увидел своего рюкзака. Кроссовок тоже не было. На песке остались только джинсы и футболка. Они источали устойчивый запах хлева и пота.
— Мадам? Мои вещи? Где они? Я же попросил вас последить за ними! — надеясь, что это всего лишь дурная шутка, обратился он к соседке.
Женщина в соломенной шляпке посмотрела на него и улыбнулась.
— Мой рюкзак! Где он? — по складам произнёс Драчинский.
— Entschuldigen Sie mich, ich sage französisch nicht[6], — сказала она.
Хотя Драчинский и не знал немецкого, что такое "французиш нихт", он понял.
Лишившись рюкзака, он лишился всего — спального мешка, сменной одежды, фляжки с водой, пакетика с ячменём, украденным у свиней, и, что было хуже всего — он лишился блокнота со своими стихами. Хорошо хоть паспорт он хранил в заднем кармане джинсов.
14 
