Через толпу к ним протолкался отец Чэрити – мистер Вудфилд. Он встал слева от девушки и, сняв шапку, прошептал:
– Едва не опоздал, еле пробрался к вам. Повозка готова и…
– Тише, отец, – шикнула на него Чэрити и в нескольких словах объяснила, что произошло.
Вудфилд сокрушенно покачал головой и взял Анабеллу за руку:
– Это знак Господень. Мы должны отпустить ее к Нему.
Анабеллу потрясло, что Вудфилд так легко сдался, но Чэрити, приложив палец к ее губам, не дала ей высказать свою обиду вслух. Они молча наблюдали за приближающейся процессией.
Вдруг из толпы прозвучал пьяный выкрик:
– Чудная погодка для примерки пенькового воротника! Посмотрим, как она запляшет на веревочке!
– Да уж, она-то это заслужила, – откликнулась какая-то женщина рядом с ними. Сочувствующих голосов Анабелла не слышала – если они и были, то утонули в общем гуле толпы.
Почти рядом с ними закричал разносчик:
– А ну, кому охота отведать сочных апельсинов?
Тут же загалдели и другие разносчики.
С пронзительной ясностью Анабелла поняла, что горожане пришли на площадь в поисках развлечений. Как на ярмарку. Немногочисленные подруги матери остались горевать дома, а остальным не было дела до ее страданий. Тем более, что она убила собственного мужа.
Увидев, скольких душевных мук стоит матери не обращать внимания на оскорбительные выкрики, и понимая, что не в силах хоть как-то облегчить ее страдания, она от отчаяния едва держалась на ногах.
Вудфилд, заметив ее состояние, обнял Анабеллу за плечи и прошептал:
– Бедная девочка, – и, повернувшись к дочери, так же тихо сказал: – Надо бы увести ее отсюда.
– Знаю, но она ничего не хочет слышать.
– Я должна остаться, – дрожащим голосом возразила Анабелла.
– Не мучай себя, – обратилась к ней Чэрити. – Фебе уже ничем не поможешь. Ты ведь обещала ей, что не придешь на казнь. Так исполни свое обещание. Говорю тебе, нам следует побыстрее уехать, в Норвуде тебе оставаться опасно. Пойдем-ка лучше отсюда, незачем тебе все это видеть.
Но Анабелла не сводила глаз с медленно приближающейся повозки.
– Неужели ты не понимаешь? Я не могу сейчас оставить ее одну. Я должна быть около нее.
Чэрити только безмолвно покачала головой.
Грубо сколоченная повозка остановилась у помоста с виселицей, с которой, словно лапа ужасного зверя, свисала толстая веревка. Анабелле безумно хотелось подбежать к матери, но она осталась на месте – мать, не желая подвергать единственную дочь страшному испытанию, просила ее не приходить на площадь. Если бы она увидела здесь Анабеллу, последние минуты ее жизни стали бы еще более мучительными.
Разумом Анабелла все понимала, но сердце звало ее еще раз прикоснуться к нежным рукам матери и поцеловать ее в глаза, прежде чем они закроются навеки.
Вопли беснующейся толпы не достигали сознания девушки. Она, окаменев, смотрела на то, как палач в черном балахоне с капюшоном и маске рывком поставил мать на ноги. Анабелле хотелось сорваться с места и броситься прочь, не разбирая дороги, но она не могла пошевелиться. Она ждала чуда… или чьей-то неожиданной помощи… Прекрасно понимая, что помощи ждать неоткуда, она, тем не менее, надеялась на нее всей душой.
Палач взял в руки веревку. Затем жестом заставил Фебу приблизиться к нему и накинул петлю ей на шею. Анабелла перестала дышать, словно петля сдавила ее собственное горло.
«Господи, – взмолилась она, – спаси ее. Будь милосерден, прости и спаси ее!»
Палач спустился с повозки на землю. Норвудский шериф громогласно прочитал приговор и спросил, не желает ли Феба Тейлор сказать свое последнее слово.
От ее тихого «нет» притихшая было толпа вновь возмущенно взревела: горожане хотели услышать долгое и обстоятельное покаяние во всех прошлых грехах преступницы и теперь были недовольны. Как это? Добропорядочных граждан лишают развлечения!
Палач еще глубже надвинул черный капюшон и взял под уздцы впряженную в повозку лошадь. Он рванул лошадь вперед. Повозка дернулась с места, Феба Тейлор несколько раз переступила и… ноги ее лишились опоры.
Анабелла закрыла глаза, в наступившей тишине было слышно, как скрипит виселица под тяжестью раскачивающегося тела. Анабелла не зарыдала и даже не вскрикнула – она чуть слышно молилась:
– Господи, сделай так, чтобы веревка оборвалась! Дай ей остаться в живых. Они не станут казнить ее во второй раз. Они поймут, что это твой знак, Господи. Дай ей выжить, и я обещаю всю свою жизнь служить Тебе. Спаси ее, Господи, умоляю Тебя!