Капец
103 
Еще до ужина он рассказал мне свою историю.
2
Начав практику в середине унылых семидесятых, выпускник Харьковского университета Гриша Бергер почти сразу сообразил, что на похитителях колхозных ку-рей и любителях пьяной поножовщины не сделает себе ни денег, ни имени. Безусловно, имелись тогда в советской стране и талантливые квартирные воры, и скопившие золотой запас разгонщики, аферюги и махинаторы – и такие попадались среди клиентов; но все они, к досаде Гриши, полагали тюрьму своим родным домом.
Попав туда, воры и махинаторы загодя знали, что это – всерьез и надолго и что никакой адвокат, сколько ему ни заплати, предполагаемые семь лет не превратит в три. Зато воры и махинаторы очень любили вылезать из своих вонючих камер на свидание, сидеть в светлом прохладном кабинете и беседовать с адвокатом «за жизнь», покуривая принесенные им сигареты с фильтром, жуя шоколадки, а то даже и курячью ножку.
Здесь Гриша и открыл свой маленький Клондайк. Он начал брать за каждый визит к подследственному небольшую, но твердую таксу, и носил все, включая деньги, письма от родных и малявы с инструкциями от остающихся на свободе подельников. Разумеется, подобные услуги были незаконны, и в случае поимки Гришу ожидали неприятности. Известен ему уже был случай, когда один обеспеченный уголовник, сходив на свидание со своим адвокатом, столкнулся с ним на следующий день в одном из тюремных коридоров. «Ты чего здесь делаешь?» – спросил изумленный урка. «Матрас получаю»,– ответил мрачно ему адвокат... Гриша понимал, что рискует. Но таков был выбранный им бизнес! Он приносил водку – в резиновых грелках, а в особых случаях и наркотики, вплоть до кокаина, который в те наивные времена кое-где именовался еще марафетом. Слух об отчаянном адвокате, готовом за скромное вознаграждение принести в тюрьму хоть водородную бомбу (нейтронную тогда не изобрели еще), распространился от Белого моря до Черного. Гриша поднял цены на услуги и стал разборчив в выборе клиентуры. Звезда его взошла. Он мотался между Киевом, Питером, Москвой и Тбилиси и везде был нарасхват.
В конце концов его захотел посаженный о ту пору в Кресты известнейший валютчик Радченко, ДЕЛО которого многие знающие люди не без оснований ставили в один ряд с ДЕЛОМ Рокотова и Файбишенко. Радченко злоупотреблял морфином и на пятый день ужасной ломки страшным шепотом приказал своему личному юристу к.ю.н. Файфману доставить ему дозу в изолятор любым способом. Либо найти того, кто это сделает. Вскоре Гриша, пронеся через строжайшую охрану в собственном заднем проходе пять граммов порошка, уже сидел напротив счастливого валютчика. Двое незаурядных профи сошлись характерами, и в итоге Радченко предложил Грише уникальный проект.
Состояние валютного супергероя исчислялось примерно в миллион, и он задумал вывезти все свои капиталы через надежных людей в мир чистогана, а затем предполагал и сам сбежать – мирно получить срок, отправиться в зону, совершить банальный побег и уйти из СССР через азербайджано-турецкую границу. Гриша должен был выехать из Союза на ПМЖ якобы в Израиль, вывезти бриллиантов на триста тысяч долларов, но по дороге остаться в Австрии, там часть камней поместить в банковский сейф, часть продать и вырученную валюту поместить опять же в банк на депозит.
За выполнение этого сложного и трудоемкого проекта, за которым ему виделась почему-то тень Остапа Бендера, Радченко предложил сто тысяч. Гриша Бергер немедленно согласился. Вскоре миллионер получил четырнадцать лет и уехал в красноярскую тайгу.
Бриллианты Гриша вывез общеизвестным зековским способом. За четыре месяца до отъезда он скальпелем разрезал себе кожу на ноге ниже колена, вдоль самой косточки, и вживил камни в собственную плоть. К моменту пересечения государственной границы розовый шрам почти не беспокоил отважного адвоката.
В легкомысленной Австрии он решил в банки не соваться – сел в автобус и прямиком поехал в Цюрих, где скрупулезно выполнил все радченковские инструкции и зажил в тепле и холе, ежедневно вспоминая того же Остапа и его фразу: «Сбылись мечты идиота»...
В этом месте Гриша Бергер задрал штанину своих брючат и показал мне шрам на ноге: тонкий, длинный, старый рубец под коленным суставом, между костью и мякотью икроножной мышцы.
Я уважительно сощурился.
– Предлагаю перейти «на ты»,– сказал маленький швейцарскоподданный.
– Легко, братан, – кивнул я. – То есть, конечно, дружище!
103 
