ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Полночная Радуга

Понравился роман, люблю приключения. Сюжет интересный, герои адекватные. Единственный вопрос возник: что у неё... >>>>>

Женщина на одну ночь

Все невероятно красивые, мужчина нежный и невероятно богатый... Сопливая история очередной Золушки. Герои понравились,... >>>>>

Звезды в твоих глазах

Так себе. Героиня вначале держалась хорошо, боролась, противостояла, а потом пошло-поехало.... Под конец ещё чего-то... >>>>>

Замки

Капец"Обожаю" авториц со склерозом, которые вообще не следят за тем, что они пишут: буквально... >>>>>




  80  

— Итак, господа. Вопрос о ругательствах мы обсудили. Прислушайтесь на досуге к речи представителей разных социальных слоев. Кроме ругательств, есть еще такое явление, как вознесение молитв. Они произносятся исключительно всуе и являются пожеланием блага. К кому мы с вами все обращаемся?

— К Духу Жизни, — заметил один из студентов.

— Да. Попытка компенсировать отсутствие Контроля над продолжительностью жизни. Это, к сожалению, естественно. Некоторые обращаются к Матери Всех Живущих, имея в виду ту же цель. А вот Моряки просят защиты у Темной Матери. Они поминают ее как в ругательствах, так и в молитвах. Эта богиня, как я говорил, владычествует над жизнью и смертью. А плавания связаны с риском. Какой вывод из всего этого можно сделать? — социолог задрал поцарапанный бритвой подбородок.

Студенты молчали.

— Выбросы эмоций наблюдаются там, где отсутствует Контроль над ситуацией. Или над собой, что отнюдь не одно и то же. Запомните это.

Профессор вещал еще долго. В его распоряжении оставалось много времени. Он говорил о том, что представители разных слоев имеют различные чаяния. И страхи у них тоже разные.

— Обо всем этом, — подчеркивал социолог, — можно судить по языку человека. Он сам вам расскажет, кто он. Только слушайте и делайте выводы.

«А кто я теперь? — размышлял Пер, уставившись в стену. — Раньше-то было понятно. А сейчас? Изменения реальности, демиурги, бессмертная. И все это не вызывает сомнений, как гвозди и сапоги — у сапожника. Я не смогу быть прежним. Я чувствовал. Видел. И дело не в том, кто моя любимая. Во мне самом уже дело».

— Хорошо бы нам с вами побывать в столице, — завершил выступление Тарен. — Там полным-полно разных социальных групп и объединений по интересам. И у всех — свои ценности, выражения, привычки. Есть на что посмотреть. Но, если бы мы с вами, господа, переехали в Тайму, то уже через несколько дней отыскали бы друг друга и сбились в стаю. Потому что для жителей столицы мы — одна социальная группа. Жители города Барка.

На мгновение показалось, что глаза социолога сфокусировались где-то не здесь. Казалось, он видит сквозь стену что-то очень далекое.

— Конец лекции, — сказал Тарен. — Следующее занятие — завтра.

В тишине повисла печальная нота. Потом студенты засобирались, шумно возясь. Их болтовня не имела ничего общего с лекцией социолога. Да и иметь не могла. Лишь Майтон Сантер обеими руками шумно поскреб белобрысую голову. Мысль, которую он высказал на лекции, оказалась слишком большой, чтобы и нее поместиться. Но, наконец, стал собираться и он.

Пер сидел на своем месте и ждал, пока сокурсники покинут аудиторию.

«Исследование началось паршиво, — думал он.— И продолжится тоже паршиво. Но надо сделать все, что потребуют, чтобы не вылететь из Академии. И сверх того сделать. Если дадут. Если будет такая возможность».

Тарен стоял на кафедре, склонив голову набок. Его взгляд рассеянно скользил по сидящему студенту. Когда остальные ушли, профессор приблизился к юноше. Его глаза излучали насмешку и уважение одновременно.

— Молодец, — сказал он, улыбаясь.

Такое отношение преподавателя к студенту не входило в рамки общепринятых норм. Но Тарен, казалось, сознательно рушил границу приличий. И не унижал этим юношу, а пытался возвысить. Пер сцепил руки. Он ощутил, что социолог относится к нему как к сообщнику.

Профессор, не чинясь, еще раз скользнул взглядом по рукам юноши. Костяшки не битые. Ни синяка, ни царапины. Он сел за соседний стол, повернувшись к студенту лицом.

— Перрор, я знаю о ваших эмоциях, — медленно произнес социолог.— Очень хорошо, что вы сумели сдержать гнев. Если бы я хотел окоротить Рессода, я послал бы к нему трех—четырех старших студентов. Не меньше. Я, разумеется, знал, что вы увидите в школе. Обязан сказать: Рессод — не садист, а воинствующий невежда. Вернулся в лоно невежества после девяти лет обучения. А почему, как вы думаете?

Юноша промолчал, выжидая.

— У него слишком сильное тело, — продолжил рассказ Тарен. — Оно возобладало надо всем остальным. Госпожа Лайра Фантор усердно валила его на вступительном экзамене. Понимала, что выйдет из Рессода в будущем. Но, как видите, не получилось. — Социолог печально улыбнулся.

— Что вам от меня нужно?! — Пер вспылил, слушая комментарии.

— Исследование. Но не простое. Скажите: как часто наши края посещает инспектор?

— Не знаю.

  80