44 
Комиссар хмуро пробежал глазами листок бумаги.
«Надеюсь, больше это не повторится. Вам платят не за то, чтобы вы разрушали чужие планы. Сидите в номере и ждите — срочные дела отзывают меня из Парижа, но к утру я вернусь, и мы с вами рассчитаемся. Ж.».
Портер с победным видом вскинул подбородок.
— Разве это — не доказательство того, что Картер продался?
— По мне, так это письмо могли написать кому угодно.
— Но оно оказалось у него в номере, а не у кого угодно. Однако самое главное заключается не в этом.
— А в чем?
— А в том, что Ник Картер совершенно натурально помог бежать Аманде Моретти, она же Манон Дюпре, и ни разу не попытался с нами связаться.
— Каким образом он мог это сделать?
— В кармане приготовленного для него костюма лежала записная книжка. В ней были все телефоны и адреса, все кодовые имена — все, понимаете? И он даже не притронулся к ней.
Все остальное время он занимался тем, что умело заметал следы. Наши люди потеряли их с Манон Дюпре по дороге в Кале…
Комиссар нахмурился еще больше и рявкнул:
— Вот что, агент Портер! Вы сами выбрали инспектора Картера, я вам его не навязывал. Так что нечего меня отчитывать, словно мамашу двоечника. Если он появится здесь, я его арестую, а потом передам вам. Это все, чем я могу вам помочь.
— Вряд ли, комиссар. Картера задержали в Дувре..
За банальную драку с матросом, между прочим.
Сейчас его везут в наше управление, в Лондон, и нам останется только выяснить местонахождение его сообщницы, а также изъять ожерелье и вернуть его владельцу. Честь имею, господа!
С этими словами агент Портер покинул кабинет комиссара полиции, пыхтя и булькая пуще прежнего.
Из кресла робко кашлянул лорд Джадсон Кокер Младший.
— Комиссар, вы же не думаете, что…
— Хотел бы не думать, ваша светлость. Хотел бы вообще ничего не знать об этом несчастном, простите меня, ожерелье. Но вы сами слышали.
Я даже представить не могу, что случилось с головой этого старого дурака. Влюбился он в нее, что ли, в эту воровку!
Лорд Джадсон мечтательно вздохнул.
— Ах, ради любви мужчины способны на любые глупости… Но я все равно не верю в то, что инспектор Картер мог стать преступником.
Он спас мне жизнь и честь.
— Ваше лордство, поверьте, мне было бы чертовски неприятно его арестовывать — но долг свой я выполнил бы до конца.
Граф Олдемский немного суетливо поднялся с места и стал пробираться к двери.
— Что ж, поеду. Жаль, что так вышло. Всего доброго, комиссар, и держите меня в курсе, если можно.
— Конечно. Всего доброго.
Несколько часов спустя онемевший от ярости агент Портер разглядывал сидящего перед ним на неудобном табурете задержанного из Дувра. Жан кротко и терпеливо таращился на него в ответ. Наконец Портер разлепил сжатые губы и прошипел:
— Кто. Это. Такой.
Один из полицейских неуверенно кашлянул.
— Согласно оперативной ориентировке, стало быть, задержан на пароме «Жозефина», как полностью подпадающий под приметы…
— Понятно. А имя вы у него спрашивали?
— Так точно. Назвался Жаном Леруа.
— Отлично.
Агент Портер резко развернулся и пулей вылетел из допросной комнаты.
Жан Леруа философски задумался о том, какая нервная работа у копов.
Сопровождающие недоуменно переглянулись.
Четверть часа спустя по всем графствам и крупным населенным пунктам была разослана специальная ориентировка.
«Принять все меры к задержанию опасного преступника Николаса Картера; сорока трех лет, белый, телосложения плотного, рост шесть футов один дюйм, сломанный нос, глаза серые, волосы русые с сединой. Возможно, вооружен и представляет особую опасность при задержании.
Также с ним, скорее всего, находится женщина, на вид двадцать пять-тридцать лет, белая, блондинка, глаза зеленые, рост пять футов десять дюймов, телосложение нормальное…».
Глава 15
Ник и Аманда
Они без особых приключений выбрались за территорию порта, а потом сели в автобус до Эпсома. Не доехав до города несколько миль, они вылезли и пошли пешком. На вспомогательной дороге Ник знал один мотель — они жили здесь с Мэри во время свадебного путешествия.
Да, это было чертовски давно, но Англия — консервативная страна, здесь не любят перемен.
И он оказался совершенно прав — мотель стоял на прежнем месте, и прожитые годы только прибавили ему очарования. Совсем заросли плющом некогда белые стены, осенние мелкие розы цвели в палисаднике, и толстая белая кошка грелась на крыльце в лучах вечернего, невесть откуда взявшегося солнца.
44 
