Капец
125 
Перед сном постоялец потребовал принести и поставить подле дивана свежей, «чтобы сейчас только из колодца!», воды, да не в глиняной кружке, а непременно в чистом гранёном стакане — так он привык. «Вот каков настоящий столичный барин! — восхищённо подумала Алёнка, девчонка в рваном валенке. — Всё-то у них по-особенному, от простых людей на отличку!» Уж так ей нравился Роман Григорьевич, так нравился — аж дух замирал. Как же она мечтала, чтобы он задержался на их дворе подольше — хоть издали полюбоваться на такую красоту! Но нет. К обеду трое столичных господ чудесным образом сделались здоровы, подарили ей по рублю за заботу, взяли на станции лошадей и выехали в Муром. «Вот что значит молодой организм!» — немножко озадаченно хвалил доктор.
Поскольку в нашем повествовании это достойнейший человек больше фигурировать не будет, позволим себе ненадолго забежать вперёд.
* * *
… Ровно год минул со дня, когда ямщик Бабкин привёз на постоялый двор трёх столичных господ, замерзавших в лесу, и земскому врачу Золину пришлось на три дня задержаться с выездом домой. Павел Трофимович о том случае давно и думать забыл — мало ли у него было пациентов с тех пор, разве всех упомнишь?
Стояло погожее зимнее утро — ну, точно, как у Александра Сергеевича: мороз и солнце, день чудесный. Правда, «прелестного друга» в озарённой янтарным блеском комнате не наблюдалось — семейством доктор не обзавёлся. Зато и вызовов с утра не случилось — редкое везение. Он сидел за столом в халате, по-купечески, из блюдца, попивал кофий и блаженствовал, когда в дверь постучали. Прислуга Лукерья (одна за всё) метнулась открывать. «К больному зовут» — подумал Золин, и ошибся.
На пороге стоял не кто-нибудь, а сам господин почтмейстер (лечился от язвы двенадцатиперстной кишки). Стоял и сиял как новенький гривенник, с некоторой даже подобострастностью.
— Посылка вам, господин доктор! Велено доставить в наилучшем виде, вручить лично в руки! Из самого Москов-града, из Особой канцелярии! — он торжественно поднял палец к небу, потом обернулся и крикнул за спину, — Эй, робя, заноси!
Двое дюжих парней в почтовой форме, кряхтя, втащили в переднюю нечто неудобное, запечатанное.
Угостив почтмейстера кофием, расписавшись, где было указано, и, дождавшись, когда гости уйдут, Павел Трофимович собственноручно, с нетерпением сорвал упаковку.
Это был хорошо просмолённый бочонок на шесть вёдер. Внутри бочонка приятно булькало. «Заезжий грузинский князь, что по осени лечился от ишиаса и камня в почке, вина в подарок прислал», — подумал Золин, и снова ошибся (надо было ожидать: какая может быть связь между гнрузинским князем и Особой канцелярией?). К крышке бочонка маленьким гвоздочком была прибита записка.
«Любезнейшему Павлу Трофимовичу с горячей благодарностью и в память о трёх зимних днях на постоялом дворе. Лекарство от дамских нервов и всех прочих хворей, а также наглядное подтверждение Ваших слов, что в жизни случаются чудеса».
Пробежав глазами это интригующее послание, он в первый момент не понял ничего, а потом вдруг сразу всё вспомнил: и трёх не по погоде одетых молодых людей, непонятным образом очутившихся в зимнем лесу, и разговоры о живой воде, и их последующее стремительное исцеление… Неужели?… Он вдруг почувствовал, как затряслись руки.
— Лукерья! Зови дворника!
Дворник прибёг, перекатил бочонок в удобный угол и аккуратненько вскрыл. Да, не вино было внутри — бесцветная жидкость, на вид вода водой. Доктор тронул пальцем, осторожно лизнул — солоно. Набрал в пипетку, капнул на фикус, что с декабря собирался пропасть, но так до конца и не пропадал, стоял чахлый и жалкий, портил вид комнаты, а выкинуть было жалко — подарок от благодарной пациентки.
Хорошо, что не выкинул. Да, чудеса случаются на свете. Павел Трофимович Золин и его домашняя работница Лукерья стояли, будто зачарованные, и безмолвно наблюдали, как на их глазах оживает, наливается свежими соками ещё минуту назад безнадёжно увядавшее растение…
* * *
От Мурома до столицы — под триста вёрст. Это если по прямой. Но кто же на Руси по прямой ездит? Через Владимир-Залесский надо, а это и за триста вёрст выйдет. Зато уж от Владимира до Москов-града путь лёгкий — проходит чугунка на Новгород-Низовской. Жаль, от Мурома до Владимира такого удобства не предусмотрено. Вроде бы, и начали уже новую ветку тянуть, во всяком случае, устав Общества по сооружению оной уже утвердили и смету рассчитали. Да это когда ещё протянут — лет через пять, а может, и больше. Денег-то в казне, как водится, не хватает… Так что от Мурома до Владимира путь нынче один — санный, как деды наши ездили и прадеды. Неспешно, зато надёжно. Если, конечно, на разбойничков не нарвёшься. Ну, а это уж как боги дадут, им, богам, виднее, кому жить, кому помирать…
125 
