78 
– Эд, мы тут уже больше года живем. И никто – ни одна живая душа – не подошел и не спросил, нужна ли нам помощь. Даже слова доброго никто не сказал. – Он пьет кофе. – Но мы ничего другого и не ждали. У всех свои проблемы, кому еще чужие нужны. – Мы встречаемся с ним глазами – всего на мгновение. – И тут – бац! – появляешься ты. Вот что нам непонятно.
И вот я оказываюсь внутри мгновения абсолютной ясности. И говорю:
– Я сам не понимаю, если честно. Мне кажется, лучше принять все таким, какое оно есть, и не искать объяснений.
Мари соглашается. Но хочет кое-что добавить:
– Ну что ж, не искать так не искать. Но все равно мы бы хотели тебя поблагодарить.
– Да, – поддерживает ее Луа.
Мари кивает, он встает и идет к холодильнику. К дверце магнитом прилеплен конверт. На нем написано: «Эд Кеннеди». Луа возвращается и протягивает мне его.
– Мы люди небогатые, – говорит он, – но мы старались. Для тебя.
Конверт ложится мне в ладони.
– Тебе должно понравиться. Ну, просто мне так кажется.
Внутри – нарисованная от руки рождественская открытка. Похоже, в ее изготовлении поучаствовали все дети. На рисунке – елки, увешанные гирляндами. И играющие дети. Понятно, что рисунки – большей частью детское каля-маля, но по мне, они замечательные. Внутри написано поздравление – тоже детской рукой:
Дорогой Эд!
С Рождеством! Надеемся, что у тебя тоже есть гирлянда, такая же красивая, как та, что ты нам подарил.
Вся семья Татупу
Я расплываюсь в улыбке, встаю и иду в гостиную. Дети лежат на ковре и смотрят телевизор.
– Спасибо за открытку! – говорю я.
Они отвечают хором, но голосок Джесси слышен лучше всех:
– Мы старались, Эд!
И они снова утыкаются в экран. Идет кино – о приключениях животных и все такое. Вниз по реке плывет картонная коробка с котом, и его судьба интересует детей гораздо больше, чем беседы со мной.
– Тогда пока!
Но они меня, конечно, не слышат.
Посмотрев еще раз на рисунки, я иду обратно на кухню.
Оказывается, это еще не все.
Луа протягивает мне маленький темный камень с узором в виде креста.
– Мне это подарил друг. На счастье. Возьми, Эд, – говорит он. И протягивает камешек. – Я хочу, чтобы теперь он был у тебя.
Мы, все трое, смотрим на него. Молча.
А потом я – неожиданно для самого себя – говорю:
– Прости, Луа, но я не могу это принять.
Голос хозяина дома спокоен и мягок, но очень настойчив. И глаза раскрыты широко-широко, в них плещется желание убедить меня.
– Эд! Ты должен это взять! Ты нам столько дал! Даже не представляешь, как много!
И Луа снова протягивает мне камень. А потом берет и кладет мне в ладонь и смыкает над ним пальцы – держи, мол, крепче. Моя рука лежит в его ладонях.
– Теперь он твой.
– Он не только на счастье, – поясняет Мари. – Это чтобы ты нас не забывал.
Теперь уж точно нельзя отказываться. Я смотрю на камень.
– Спасибо, – говорю я супругам Татупу. – Я буду его беречь.
Луа кладет руку мне на плечо:
– Я знаю.
И мы втроем стоим на кухне. Вместе. Как одна семья.
На прощание Мари целует меня в щеку.
– Помни, – говорит он. – Мы всегда тебе рады. Заходи почаще.
– Спасибо, – благодарю я и иду к двери.
Луа говорит, что довезет меня до дома, но я отказываюсь. В основном, потому что мне действительно хочется прогуляться сегодня вечером. Мы пожимаем друг другу руки, и Луа опять пытается переломать мне кости своей лапищей.
Он провожает меня к дороге. А потом задает последний на сегодня вопрос:
– Эд, я могу у тебя кое-что спросить?
Мы стоим в нескольких шагах друг от друга.
– Да, Луа.
Он отступает еще на шаг, и мы оказываемся в полной темноте. За нашими спинами переливаются огнями разноцветные лампочки. Наступает мгновение истины.
– Ты ведь никогда не жил в этом доме, правда? – говорит Луа.
Врать нельзя. Пути к отступлению отрезаны.
– Нет, – честно говорю я. – Не жил.
Мы смотрим друг на друга, и по лицу Луа видно: он хотел бы о многом спросить. Даже раскрыл рот, чтобы задать вопрос, и вдруг передумал. Видимо, понял: не надо портить такое прекрасное мгновение лишними словами.
Пусть все идет как идет.
– Пока, Эд.
– Пока, Луа.
Мы обмениваемся рукопожатиями и расходимся в разные стороны.
Дойдя до перекрестка, прежде чем повернуть за угол, я оглядываюсь. Мне хочется еще раз посмотреть на огни гирлянды.
8 ♠. Клоун-стрит. Чипсы. Швейцар. И я
Сегодня самый жаркий день в году. А я как на грех работаю в дневную смену. В машине есть кондиционер, но он почему-то ломается. Пассажиры, конечно, очень недовольны. Я честно предупреждаю всех о поломке, но от поездки отказывается только один. Человек жадно затягивается сигаретой и разочарованно замечает:
78 
